Мне хочется думать, что боровшийся с природой человеческий гений боролся и с физической любовью, как с врагом, и что если он и не победил ее, то все же удалось ему опутать ее сетью иллюзий братства и любви; и для меня по крайней мере это уже не просто отправление моего
животного организма, как у собаки или лягушки, а настоящая любовь, и каждое объятие бывает одухотворено чистым сердечным порывом и уважением к женщине.
Неточные совпадения
Тут одна только
животная, бесконечная ненависть к России, в
организм въевшаяся…
— Ей хорошо, — злобствовал Пепко, — водки она не пьет, пива тоже… Этак и я прожил бы отлично. Да… Наконец, женский
организм гораздо скромнее относительно питания. И это дьявольское терпение: сидит по целым неделям, как кикимора. Никаких общественных чувств, а еще Аристотель сказал, что человек — общественное
животное. Одним словом, женский вопрос… Кстати, почему нет мужского вопроса? Если равноправность, так должен быть и мужской вопрос…
Мы напомним здесь читателям только положение, давно известное из сравнительной анатомии, — что в непрерывной градации
животных, начиная от самых низших
организмов и кончая человеком, количество мозга находится в прямом отношении с умственными способностями.
Но у этих
животных самое строение
организма не то, что у нас, и потому мы оставляем их в покое.
Вот он, этот идеальный мозг, освободившийся от всех растительных и
животных функций
организма! Уэллс в своем знаменитом романе «Борьба миров» слишком бледными красками нарисовал образ марсианина. В действительности он гораздо могучее, беспомощнее и отвратительнее, чем в изображении Уэллса.
До известной степени возможность таких неожиданностей уменьшается тем, что средства предварительно испытываются на
животных; это громадная поддержка; но
организмы животных и человека все-таки слишком различны, и безошибочно заключать от первых ко вторым нельзя.
Основным для него является противоположение не человека и
животного, а личности и
организма, духа и жизни.
Есть в известном совокуплении вещества подчинение высшему закону
организма, — мы признаем в этом совокуплении вещества жизнь; нет, не начиналось или кончилось это подчинение, — и нет уже того, что отделяет это вещество от всего остального вещества, в котором действуют одни законы механические, химические, физические, — и мы не признаем в нем жизни
животного.
Не из познаний законов вещества, как это думают, мы можем познавать закон
организмов, и не из познания закона
организмов мы можем познавать себя, как разумное сознание, но наоборот. Прежде всего мы можем и нам нужно познать самих себя, т. е. тот закон разума, которому для нашего блага должна быть подчинена наша личность, и тогда только нам можно и нужно познать и закон своей
животной личности и подобных ей личностей, и, еще в большем отдалении от себя, законы вещества.
Иной жизни человеческой он не знает и знать не может. Ведь
животное человек признает только тогда живым, когда вещество, составляющее его, подчинено не только своим законам, но и высшему закону
организма.
Только если б были существа высшие, подчиняющие наше разумное сознание так же, как наше разумное сознание подчиняет себе нашу
животную личность, и как
животная личность (
организм) подчиняет себе вещество, — эти высшие существа могли бы видеть нашу разумную жизнь так, как мы видим свое
животное существование и существование вещества.
Точно так же и подобных нам людей и самих себя мы тогда только признаем живыми, когда наша
животная личность, кроме подчинения своему закону
организма, подчинена еще высшему закону разумного сознания.
Жизнь человеческая представляется неразрывно связанной с двумя видами существования, которые она включает в себя: существование
животных и растений (
организмов) и существование вещества.
Наше знание о мире вытекает из сознания нашего стремления к благу и необходимости, для достижения этого блага, подчинения нашего
животного разуму. Если мы знаем жизнь
животного, то только потому, что мы и в
животном видим стремление к благу и необходимость подчинения закону разума, который в нем представляется законом
организма.
Когда, как это делалось прежде нерасчетливыми хозяевами и теперь еще делается, держат скотину для навоза, питая ее на холодном дворе кое-чем, только чтобы она не издохла, происходит то, что из всей этой скотины вытерпевает без ущерба своему
организму только та, которая находится в полной силе; старые же, слабые, неокрепшие молодые
животные или издыхают, или, если и выживают, то в ущерб своему приплоду и здоровью, а молодые в ущерб росту и сложению.